– Как же быстро тролли превратились у меня в богов, – осудил сам себя Люциан.
Теперь, когда след найден, появлялась надежда закрепить его, вот только уж очень высоко над землей оказалось искомое место. Колдун вышел из транса. Солнце клонилось к закату, и один его край уже коснулся горизонта. Облака слева и справа превратились в темные тучи, закрыв горы, далеко выдались в море, охватив подковой долину, протягиваясь к солнцу. Оно окрасило их края пурпурным светом, придав сходство с обагренными кровью руками огромного рыцаря в ледяном шлеме, чья единственная голова все еще возвышалась над тучами. Он словно пытался догнать и ухватить ускользавшее солнце. Из облаков, подобно рукавам кафтана повисли струи дождя, повеяло прохладой. То там, то здесь во мраке туч проскакивали электрические разряды, усиливая угрюмую красоту надвигающегося ненастья.
– Определенно нужно торопиться…
Люциан встал, по-детски отряхнул ладошки, проворно спустился на поляну. Он быстро преодолел расстояние до нужного места и остановился в нерешительности. Предстояло добраться до точки возмущения пространства, висевшей высоко в небе. Колдун достал новую монету, держа руки коробочкой, точно в них сидел жук, принялся искать конец нити Ариадны. Наконец он почуствовал в ладонях образовавшийся клубок, мало того он был явно несколько больше, чем в прошлый раз. Это могло означать, что нить соединилась. Клубок покачивался на ладони, немного приподнялся в воздухе, он явно чувствовал сквозняк даже из закрытого окна меж мирами. Пытаясь ему помочь, Люциан представил себе спиральный пандус. Магический провожатый замер на один миг, потом откатился назад, словно беря разбег, и помчался по невидимой дороге, оставляя за собой путеводную нить. Через несколько секунд он исчез из виду. Экспериментатор почувствовал, как его втянуло в вертикальную трубу, понесло вверх и, пересчитав все ребра витками пружины, бросило в тоннель… Любопытных глаз в траве он уже не увидел. Полет внутри извивающейся пружины длился всего мгновение. Люциан выпал на асфальт.
– Он решил размазать себя по кирпичной стене, – охнул Марк.
– Вместе с нами, любезный демон, – отозвался Пуфф, удобно разлегшийся на заднем сиденье, – словно масло по булочке…
Марк приоткрыл дверь, готовясь спасаться бегством, но кенгурятник машины бесшумно погрузился в кирпичную стену, на поверхности кладки пошли круги, будто по воде.
– Прикрой дверь-то, – заметил Ян.
– Не то ноги промочишь, – донеслось с заднего сиденья.
Автомобиль весь ушел в кирпичный омут, на мгновение стало темно и холодно. Ян успел включить кондиционер, благо знания о земных машинах остались при нем, прежде чем в глаза ударил ослепительный солнечный свет.
Машину все сильнее тянуло в сторону, святой отец тяжело вздохнул и повернул к обочине. Он обошел вокруг, правое переднее колесо испустило дух.
– Надо было лучше молиться, не нарушать пост, вот теперь меня господь и наказал, – сказал священник сам себе.
Надежда добраться до места во время, к дневному чаепитию – растаяла. Предстояло под палящим солнцем заменить колесо. Святой отец достал из кузова грузовичка домкрат, принес запасное колесо и попытался открутить гайки. Не поддалась лишь одна. Он нашел под сиденьем большой баллонный ключ и повторил попытку – ничего не вышло. Несмотря на сухой климат, резьба заржавела и не отворачивалась. В борьбе с непокорной резьбой не помогла даже труба, найденная в кузове. Священник пробовал висеть на рычаге, стучал по нему – труба погнулась. Черная ряса плохо подходила для физической работы под палящим солнцем. Он снял одеяние и, оставшись в одном нательном белье, с крестом на груди, вновь вступил в неравную борьбу с колесом.
– За грехи мне все это, за грехи. Один приход чего стоит, такое население досталось… Может, поможет кто?
Несчастный посмотрел на шоссе – оно уходило в обе стороны, до самого горизонта. Горячий воздух поднимался от асфальта, прямая, как струна, дорога была совершенно пуста.
– Какой дьявол потащится сюда в такую глушь… – выругался священник.
Он взял тряпку, обмотал гайку, намочил обильно соляркой и принялся ждать. Ощутив прохладное дыхание, отвлекшее от невеселой думы о колесе, святой отец поднял голову…
На пыльном шоссе, впереди грузовичка священника, стоял джип. Его сверху донизу покрывал толстый слой инея. Кристаллы льда быстро таяли, обнажая черный лак и хром. К своему ужасу, потерпевший посмотрел на дорожную пыль, в ней отпечатался только след его машины, словно пришелец упал с неба. Священник схватился за крест. Тем временем заднее окно приоткрылось. Из него высунулась похожая на кошачью лапу, только значительно больше, черная мохнатая конечность. Она вытянулась почти до капота и осторожно собрала полную горсть инея. Окно закрылось. Священник только успел выставить перед собой крест, как услышал…
– Нельзя же быть такими серьезными.
Передние двери распахнулись, на асфальт, отчаянно ругаясь, выскочили двое. Из машины донесся желчный смех.
Тот, что был ближе к святому отцу, собрал с капота остатки инея, быстро слепил крепкий снежок и бросил в открытую дверь. Из окна появился белый носовой платок, дверь открылась, на дорогу выбрался черный большой котище.
– Сдаюсь на милость победителя, – сказал он.
У священника открылся рот. Отец Феофил, зажав в одной руке крест, отчаянно крестясь другой, принялся бить поклоны и громко верещать…
– Прости, прости. Случайно имя его припомнил. Виноват я, виноват!